Петр Павленко - Избранные киносценарии 1949—1950 гг.
— В долларах, конечно, — раздается из-за спины Шелленберга спокойный голос Гарви.
Удет поворачивается к Гарви, затем вопросительно смотрит на Шелленберга.
— Вас это устраивает? — брови Шелленберга иронически поднимаются.
— Безусловно… — радостно бормочет Удет.
— В Тиране с вами установит связь представитель американской миссии. Пароль: «Вы курите отечественные?» Отзыв: «Нет, предпочитаю «Честерфильд».
— «Честерфильд», — тихо повторяет Удет.
На диване сидят Шелленберг и человек в сутане. За ними стоит Гарви.
— При всем безмерном уважении к вам, монсиньор, должен сказать, что сделать вам удалось немного. Вы заверяли, что католическое крестьянство Венгрии не примет новых порядков.
Человек в сутане возмутился:
— Им начали раздавать помещичью землю, что я мог предложить взамен?
— Духовные идеи! — улыбнулся Шелленберг.
— Вы шутите, сын мой. Но поверьте, мне не до шуток. У меня был великолепный план… Если бы американцам удалось оккупировать Венгрию…
— Еще не все потеряно, — Шелленберг оглянулся на Гарви. — В Будапеште с вами установит связь представитель американской миссии. Пароль: «Вы курите отечественные?» Отзыв: «Нет, предпочитаю «Честерфильд».
— Неудобный пароль. Духовное лицо не должно курить.
— Духовное лицо не должно организовывать политические убийства. Но что поделаешь? Придется начинать именно с этого. — Шелленберг поднимается, давая понять, что разговор окончен. Человек в сутане уходит.
Перед Шелленбергом — высокий блондин с тонкими усиками. Это гитлеровский резидент в Болгарии.
— В Софии с вами установит связь представитель американской миссии, — говорит ему Шелленберг.
Его прерывает телефонный звонок. Шелленберг снимает трубку.
— Группенфюрер Шелленберг! — докладывает он и вдруг его голос начинает звучать елейно. — Да, господин обергруппенфюрер.
На противоположном конце провода у телефона находится Кальтенбруннер.
— Мне нужны списки руководителей наших агентурных групп на Балканах. Немедленно! — яростно кричит он.
— Я лишен этой возможности, господин обергруппенфюрер. — Поза Шелленберга выражает глубокое сожаление. — Очень сожалею. Все передано рейхсминистру Гиммлеру.
Кальтенбруннер швыряет трубку и кричит:
— Шарфюрер Берг!
Шелленберг спокойно положил трубку.
— Если тучи начнут сгущаться, перебирайтесь в Югославию. Адрес и пароль те же. Американская миссия в Белграде. Ранкович предупрежден, — заканчивает инструктаж Шелленберг.
Высокий блондин выходит из кабинета, почтительно пятясь спиной.
Осторожно ступая, в кабинет Шелленберга входит низенький полный человечек с обрюзгшим лицом и маленькими бегающими глазками. Это нацистский резидент в Югославии.
— Здравствуйте, Гаузе, садитесь, — говорит Шелленберг.
По мере разговора лицо Шелленберга становится все более хмурым.
— Передайте Ранковичу, — строго произносит он, — что ему помогли сделаться министром внутренних дел Югославии не для того, чтобы он держал наших людей в тени. Почему вам до сих пор не дали ответственного поста?
— Ранкович считает, что я слишком скомпрометирован, — кротко и бесстрастно отвечает Гаузе.
— Не его и не ваше дело рассуждать!
— Понимаю…
— А Ранковичу напомните, — Шелленберг, сощурившись, смотрит на Гаузе, — что некий подписанный им документ лежит у нас. — Он похлопывает рукой по лежащему перед ним на письменном столе портфелю. — Вы слишком трусливы, Гаузе.
— Я не люблю проявлять инициативу, — старается оправдаться Гаузе. — Я должен во-время получать точные инструкции.
— Это другое дело. В Белграде есть американская миссия. И вы и ваши партийные руководители будут получать инструкции оттуда.
— Очень хорошо.
Резидента в Югославии сменил резидент в Румынии. Опершись обеими руками о стол, Шелленберг наставлял шпиона:
— Железногвардейцы — это гнилой товар! Используйте их сегодня, но главное не в этом… В Румынии идут к власти коммунисты. Помните о них, старайтесь попасть к ним в партию.
— Это очень трудно! — вздохнул резидент.
Шелленберг усмехнулся:
— Сохранить шкуру в нынешние времена вообще нелегко. Лезьте, карабкайтесь.
Вслед за одним резидентом появлялся другой. Каждый из них получал подобные инструкции. Каждого из них Шелленберг поучал:
— Ваши люди должны проникнуть в министерства, в армии, в правительства Отечественного фронта, в руководящие органы коммунистов. Но не забывайте и второй задачи: поджоги, диверсии, саботаж… Организуйте террористические акты. Уничтожайте коммунистических лидеров. Убивайте рядовых коммунистов…
Шелленберг прощался с последним резидентом:
— Я верю в вас, дорогой мой. Я жму вашу честную руку.
Плотно притворив дверь за последним резидентом, Шелленберг вернулся к столу. Поглядывая на Гарви, неопределенно улыбаясь, он взял в руки желтый портфель, лежавший на столе, и поднес его американцу.
— Основное здесь, сэр! — произнес Шелленберг, держа перед собой портфель. — Рычаг, при помощи которого вы сможете опрокинуть Балканы. Динамит по сравнению с этим — игрушка…
По вялому лицу Гарви пробежала улыбка.
Открылась дверь кабинета, и в кабинет вошла Марта.
Шелленберг резко повернулся к ней:
— Что вам нужно?
— Вы приказали доложить, когда выйдет машина обергруппенфюрера Кальтенбруннера. Она едет сюда, — Марта говорила с ленивым равнодушием.
Шелленберг сделал нетерпеливое движение:
— Задержите его внизу на несколько минут!
— Задержать обергруппенфюрера? Я маленький человек…
Шелленберг усмехнулся:
— Ну… донесите на кого-нибудь.
— На кого? Обыкновенный донос обергруппенфюрера не заинтересует!
— Делайте, что хотите.
Взгляд Марты устремлен на желтый портфель в руках Шелленберга.
— Разрешите донести на вас? — спросила она.
Гарви улыбнулся.
— Это очень мило.
— Хорошо. Донесите на меня, — сказал Шелленберг.
Марта повернулась и направилась к двери.
Но Шелленберг, видимо, передумал.
— Впрочем, нет! — крикнул он. — Донесите лучше на Гиммлера.
— Что прикажете донести? — равнодушным тоном спросила Марта.
— Скажите, что он вчера, — Шелленберг заговорщически посмотрел на Гарви, — да, вчера, передал американцам списки нашей агентуры на Балканах. Идите!
— Опасная игра! — тихо произнес Гарви.
— Ничего, пусть Кальтенбруннер проглотит эту пилюлю, — Шелленберг был явно доволен своей выдумкой. — Итак, дорогой сэр, я ввожу вас в права наследования.
— Надеюсь, мы не переплатили? — улыбнулся Гарви.
— Почти даром, — проговорил Шелленберг.
— Не вздумайте это продать кому-нибудь еще. Англичанам, например, — Гарви пристально посмотрел на Шелленберга.
— Дорогой коллега… — в голосе Шелленберга были нотки обиды. — Как вы могли?.. Это единственный экземпляр… Копий не существует.
Огромными шагами Кальтенбруннер несся по вестибюлю гестапо. Внезапно перед ним появилась Марта. Кальтенбруннер остановился.
— Что такое? — вопрос прозвучал, как рычание.
— Господин обергруппенфюрер! — Марта оглянулась на стоящего у дверей эсэсовца. — Я должна сообщить вам важную вещь!..
Одно мгновение Кальтенбруннер колебался: отшвырнуть ее с дороги или выслушать? Но тон Марты был настолько многозначителен, что Кальтенбруннер решил выслушать.
— Говорите! — рявкнул он.
— Здесь? Сейчас?
— Да, здесь!
— Это касается нашей агентуры на Балканах!..
Кальтенбруннер схватил Марту за руку и толкнул вперед.
— Что наша агентура на Балканах? — хрипло спросил он. — Что вы знаете о ней?
— Списки нашей агентуры переданы американцам…
— Когда?
— Вчера.
— Ложь! — Кальтенбруннер выкрикнул это с яростью, но одновременно и с сомнением. Он подозревал, что так именно и случится. — Кто передал?..
— Рейхсминистр Гиммлер.
— Вторая ложь! — Кальтенбруннер глазами сверлил Марту.
— Это так, господин обергруппенфюрер!
Марта спокойно глядела в налитые кровью глаза Кальтенбруннера.
— Может быть, и так! — Кальтенбруннер внезапно сдался. — Впрочем, если не так, вас ведь очень легко расстрелять. Не правда ли?
— Безусловно! — в ее голосе полное равнодушие.
— Я вижу, вы меня не боитесь, девочка?
— Нет!
— Вы считаете, что у вас чистая совесть?
— Да, чистая.
— Ах, вот как? — длинная рука Кальтенбруннера схватила Марту за отворот гестаповского мундира и притянула почти вплотную к себе. — Впрочем, мне приходилось расстреливать людей и с чистой совестью тоже… Мы скоро увидимся. — Он отшвырнул Марту в сторону и широкими шагами помчался па вестибюлю.
